Хроника по годам -
  Год первый - 1985
  Год второй - 1986
  Год третий - 1987

  А начиналось всё совсем не так, как вы, наверное, думаете. И не так как вообще можно было бы подумать. Началось совсем с другого конца, и даже двинулось совсем в другую сторону и изначально вроде бы совсем к другой цели.
  Началось с требований малого, жизненнго необходимого, полумер. Просто очень скоро стало ясно, что для того, чтобы получить что-либо, следует требовать всё.

  Была середина 80-тых.
  Ненужное слово "купить" в словаре жителей заменяло слово "достать". Этим жители и были заняты всё свободное от работы время и часть рабочего тоже. Страна пребывала в перманентном умственном состоянии суслика осенью, когда уже ударил первый морозец, а запаса до весны не хватит. За подробностями к Парфёнову и программе "Намедни", а также фильмам Эльдара Рязанова итд. Хотя, говорят, у нас было полегче чем в остальном СССР. Вот, например, конфеты и торты были всегда, колбаса, сметана и подобное. Строй тоже не такой совковый, если сравнивать со среднероссийским, не говоря уже о азиатской части.

  К построенным ещё в довоенное время фабрикам добавлялись всё новые корпуса, для работы на них прибывали новые и новые эмигранты из русскоязычных частей СССР, для них в свою очередь строились всё новые "спальные" районы. Воздух становился всё гуще от фабричных дымов. Море было вконец загажено, мест для купания становилось всё меньше. Из отравленных сточными водами рек окончательно изчезла рыба, которая там водилась сотни тысяч лет.
  Пропорция коренного народа достигла половины всего населения и уменьшалась, в столице было уже 65-35 %, официальная пресса это называла "триумфом интернационализма". Латышский язык погибал под тяжестью официального двуязычия, которое было на деле просто русскоязычием. Вслед за языком мал-помалу, незаметно глазу, погибал и сам народ, теряя культуру и своё настоящее лицо, переплавляясь в "гомо советикусов", которые друг к другу обращаются "товарищ Янис Петерович, товарищ Майга Кришьяновна".

  Коренной народ устало вздыхал, слушая воспоминания стариков о довоенном житье, полных магазинах, собственных хозяйствах в деревне с десятком коров, одновременно этому не веря, как чудесной детской сказке, и с сомнением спрашивая "если было так хорошо, зачем же вы пошли в Союз ?". Старики не могли толком ответить, потому что и сами не могли понять как так вышло. С одной стороны - никакого коммунистического восторга не припомнить, а с другой - ведь присоединились же... И вроде бы родня не была приспешниками фашистов, а ведь выслали же...
  История собственных семей хронически не сходилась с официальной, это было слишком непонятно и мутно, и осложняло и так непростое житьё. Поэтому об этом особо не думали.
  Народ жил в уверенности, что сам виноват во всём что случилось, а значит и во всём происходящем. Знание о настоящей истории было успешно стёрто, историческую правду унесли с собой за границу беженцы, отгороженные от нас железным занавесом. Советская история рассказывала, что собственные отцы, деды и прадеды, решив избавится от грабительского буржуазного строя, по своей собственной воле решили присоединится к Советскому Союзу. Кого же винить ? Вот так наши родители тогда порешили, нам теперь и расхлёбывать. А куда денешься ?

  Однако, к середине 80-тых стало так тоскливо, что деться куда-нибудь стало хотеться очень сильно, несмотря на общеизвестный исторический выбор предков. Народ начал слышать зов предков подревнее, и стал внутри себя спорить с теми, кто якобы пошёл путём коммунизма. Более древние предки стали брать верх. Под толщей советского официального соцреалистического мусора заструились ручейки параллельной суб-культуры, понятные только местному коренному жителю и совершенно непонятные, а очень часто и вовсе неизвестные советизированным, даже долгоживущим. Ручейки несли звуки и слова народных песен, библейские цитаты, урывки правды об истории, подтекст в эстрадных песнях, подпольную литературу, голоса латышских эмигрантов за границей. Коренной народ стал самопроизвольно отгораживатся от советского мира вокруг и обьединятся в некое племя. Люди стали узнавать "своих" по серебряному кольцу Намея на пальце.

 * * *

  Большинство сведений и дат взято с сайта истории борьбы за независисмось Barikadopedija.

    Первый год - 1985

  Если нужно назвать точную дату начала всего, то этой датой можно назвать 15 марта 1985 года. В этот день на внеочередном пленуме ЦК КПСС избирают Михаила Горбачёва. 10 марта умер генсек Черненко, это вызвало появление чернушных анекдотов вроде "Товарищи, вы, конечно, будете смеяться...". Уже на следующий день проводится пленум, и Громыко выдвигает кандидатуру неизвестного народу Горбачёва, аргументируя это тем, что народу нужен образованный предводитель нового поколения.
  Очень скоро, в мае, происходит массовая смена руководителей высшего звена, министры и секретари обкомов. Интересная и говорящая многое деталь - впервые за долгие годы на высокий пост министра иностранных дел назначается нерусский кадр Эдуард Шеварднадзе. Про это ходит шутка "У нас министр иностранных дел - сам иностранец".

  Исключительно с целью отремонтировать чахнущий строй, Горбачёв обьявляет ускорение, произносит главное слово "перестройка" и устраивает борьбу с пьянством. Это хорошо известная и вам часть, об этом написано так много, что мне тут делать нечего. А вот что происходило тут, у нас, вы не знаете - у вас же не было кольца Намея. Без кольца с вами не стали бы разговаривать откровенно, это была привилегия только известных антисоветчиков, они были «своими» и без кольца.

  Гласность, ещё необьявленная официально, но ярко присутствующая в поведении самого генсека открыла доступ информации – мы стали больше узнавать о том, что происходит вокруг. Разумеется, под соответсвующим соусом, с чтением между строк и перерасстановкой акцентов, но инфа про заграничные дела хотя бы просачивалась сюда, а про местные дела хотя бы можно было публично раскрыть рот.

  Первое, о чём стали писать и говорить – экология и культура. Природа находилась в страшном состоянии, что неудивительно при строе, который светлое будущее видит на фоне коптящих заводских труб. Культура – в первую очередь язык, поглощение местной идентичности волной «механической эмиграции». При гласности об этом сразу стали писать местные СМИ, разумеется тоже не прямо и не открытым текстом. Читать эти статьи и смешно и грустно – призывая власть СССР остановить отравление среды и бесконечный поток эмиграции журналисты отзываются на ленинские цитаты о праве народа на самоопределение и в хрущёвском ключе словесно митингуют против неосталинизма.

  Тем временем, о гласности и перестройке в СССР услышали за границей, и тоже увидели в этом такой же лучик надежды. Балтийцы-беженцы и их потомки на Западе тут же развили бурную деятельность, надеясь, что наконец и мы сможем их услышать. Ведь они унесли за моря правду, и теперь старались докричатся до нас – зомбированных, искренне несущих цветочки к памятникам краснокумачовых лжецов и убийц.

  Уже через несколько месяцев после избрания Горбачёва, 14 июня, случился полит-сейсмический толчок за морем, в США.
  На дворе 1985 год, и в соответствии с подлинной историей, это 45-летие советской оккупации Латвии. Несколько американских конгрессменов в своих речах упоминают эту дату, донося значение этой даты до всего мира.
  Все американские центры латышей-эмигрантов в Америке тут же отзываются демонстрациями. Они поддерживали надежду все эти годы, и это им давалось с большим трудом - геополитика штука бессовестная. США никогда не признавали якобы добровольное присоединение Латвии, поскольку сбежавшие туда эмигранты, в их числе большая часть спасшейся интеллигенции, донесли подлинную картину случившегося. Латвийское посольство не переставало действовать, в нём когда-то работали и бывшие латвийские общественные деятели в эмиграции. Одновременно, и США, и другие страны сотрудничали с СССР во многих вопросах, и при встречах проглоченные Советами государства дипломатически не упоминались.

  Через день, 15 июня, по призыву «Обьединённого комитета балтийцев» происходят демонстрации у посольств СССР в Вашингтоне, Сан-Франциско и Нью-Йорке. Комитет передаёт в одно из посольств обвинительную бумагу, в этот момент председателя «Обьединения латышей Америки» и нескольких его коллег арестовывают, но отпускают через пару часов.
  Из-за ареста у 71-летнего участника протеста случается сердечный приступ. 20 июня президент США Рейган посылает сочувственную записку в больницу, с выражением личной поддержки в их борьбе.

  25 июля новая акция соплеменников из-за границы - корабль Балтийского мира и свободы делает рейс по Балтийскому морю. В Хельсинки и Стокгольме четыре дня происходят демонстрации 400 пассажиров корабля и представителей «Обединённого комитета балтийцев» и «Всемирного обьединения свободных латышей».
  Пресса Финляндии об этом пишет и с поддержкой, и с осуждением, зато агентура ТАСС выражает абсолютное осуждение и шок. Однако, побоку отношение к этому ТАССа – благодаря гласности мы об этом хотя бы вообще узнали.

  В этот же день, пока корабль начинает мирный пробег по голубым волнам, в Копенгагене происходит нечто гораздо более серьёзное и разящее. Начинается двухдневный «Балтийский трибунал», его открывает вице-президент Европарламена, датский депутат Поль Моллер. В своей речи он выражает надежду, что после 40-летней оккупации этот трибунал поможет миру понять, что произошло на самом деле. В официальном документе трибунала «Копенгагенском манифесте» признаётся, что оккупация Балтийских стран было преступлением международных законов, и поэтому на международных форумах следует требовать освобождения этих стран.

  24 сентября, посреди этих волнений за границей, случается полит-сейсмическое событие внутри страны. С поразительной недальновидностью, чтобы не сказать откровенной злонамеренной глупостью, Центральный комитет Латвийской коммунистической партии принимает историческое решение о постройке метро в Риге. Население города достигло миллиона, а города-миллионники в СССР были кандидатами на постройку метро, к тому же, в Риге транспорт - постоянная тема для ругани.
  У коренного населения это вызывает шок. Перед глазами одна за другой встают картины – поток новых эмигрантов для строительства этого объекта захлёстывает страну и топит коренной народ уже насовсем; Рига изрыта техникой, бульвары разворочены, старинные дома сносятся; песок и подземные реки под старым городом начинают ползти как при прорыве подземки в Петербурге, трещат стены Домского собора, вот уже кренится башня Святого Петра...
  Народ зажат в угол, он понимает, что выхода нет, надо преодолевать въевшуюся боязнь поднять голос и начать действовать - этого допустить нельзя. Следующие три года на страницах газет продолжится разбор потока писем с тысячными одиночными и групповыми протестами против постройки метро.

  Тем временем, за границей активность продолжается – 27 сентября 150 восточноевропейцев (в их числе украинцы, балтийцы, румыны и даже иранцы) по призыву Украинского конгресса в США участвуют в демонстрации перед «Белым домом» в США, где с визитом находится мимнистр иностранных дел СССР Шеварднадзе. Они протестуют против пыток политических заключённых в СССР.

  Ещё официально не объявленная гласность практически сразу оказывается для строя слишком... гласной. Первый латвийский «павший солдат» в рядах прессы – редактор газеты «Литература и искусство». Его снимают с должности 18 сентября, всего четыре месяца после появления этой самой гласности.

  25 октября в США «Обьединение латышей Америки» организует семинар, в котором участвует более чем 100 организаций латышей. Разбирается положение в Латвии и возможности действий для помощи. Как лекторы участвуют эксперты по СССР, главный спикер – помощник президента США из отдела коммуникаций Патрик Бьюкенен (Patrick Buchanan).

  29 ноября трое молодых людей из «Обьединения латышей Америки» демонстративно изображают повешенье перед «Белым домом», протестуя против содержания в заключении трёх латвийских диссидентов - Гунарса Астры, Лидии Ласмане-Дорониной и Инта Цалитиса.